8f5d3447     

Стругацкий Борис & Аркадий - Стажёры



Аркадий СТРУГАЦКИЙ
Борис СТРУГАЦКИЙ
СТАЖЕРЫ
ПРОЛОГ
Подкатил громадный красно-белый автобус. Отлетающих пригласили
садиться.
- Что ж, ступайте, - сказал Дауге.
Быков проворчал:
- Успеем. Пока они все усядутся...
Он исподлобья смотрел, как пассажиры один за другим неторопливо
поднимаются в автобус. Пассажиров было человек сто.
- Это минут на пятнадцать, не меньше, - солидно заметил Гриша.
Быков строго посмотрел на него.
- Застегни рубашку, - сказал он.
- Пап, жарко, - сказал Гриша.
- Застегни рубашку, - повторил Быков. - Не ходи расхлюстанный.
- Не бери пример с меня, - сказал Юрковский. - Мне можно, а тебе еще
нельзя.
Дауге взглянул на него и отвел глаза. Не хотелось смотреть на
Юрковского - на его уверенное рыхловатое лицо с брюзгливо отвисшей нижней
губой, на тяжелый портфель с монограммой, на роскошный костюм из
редкостного стереосинтетика. Лучше уж было глядеть в высокое прозрачное
небо, чистое, синее, без единого облачка, даже птиц - над аэродромом их
разгоняли ультразвуковыми сиренами.
Быков-младший под внимательным взглядом Быкова-старшего застегивал
воротник. Юрковский томно сказал:
- В стратоплане спрошу бутылочку ессентуков и выкушаю...
Быков-старший с подозрением спросил:
- Печенка?
- Почему обязательно печенка? - сказал Юрковский. - Мне просто жарко.
И пора бы тебе знать, что ессентуки от приступов не помогает.
- Ты по крайней мере взял свои пилюли? - спросил Быков.
- Что ты к нему пристал? - сказал Дауге.
Все посмотрели на него. Дауге опустил глаза и сказал сквозь зубы:
- Так ты не забудь, Владимир. Пакет Арнаутову нужно передать сразу
же, как только вы прибудете на Сырт.
- Если Арнаутов на Марсе, - сказал Юрковский.
- Да, конечно. Я только прошу тебя не забыть.
- Я ему напомню, - пообещал Быков.
Они замолчали. Очередь у автобуса уменьшилась.
- Знаете что, идите вы, пожалуйста, - сказал Дауге.
- Да, пора идти, - вздохнул Быков. Он подошел к Дауге и обнял его. -
Не печалься, Иоганныч, - сказал он тихо. - До свидания. Не печалься.
Он крепко сжал Дауге длинными костистыми руками. Дауге слабо
оттолкнул его.
- Спокойной плазмы, - проговорил он.
Он пожал руку Юрковскому. Юрковский часто заморгал, он хотел что-то
сказать, но только облизнул губы. Он нагнулся, поднял с травы свой
великолепный портфель, повертел его в руках и снова положил на траву.
Дауге не глядел на него. Юрковский снова поднял портфель.
- Ах, да не кисни ты, Григорий, - страдающим голосом сказал он.
- Постараюсь, - сухо ответил Дауге.
В стороне Быков негромко наставлял сына.
- Пока я в рейсе, будь поближе к маме. Никаких там подводных забав.
- Ладно, пап.
- Никаких рекордов.
- Хорошо, пап. Ты не беспокойся.
- Меньше думай о девицах, больше думай о маме.
- Да ладно, пап.
Дауге сказал тихо:
- Я пойду.
Он повернулся и побрел к зданию аэровокзала. Юрковский смотрел ему
вслед. Дауге был маленький, сгорбленный, очень старый.
- До свидания, дядя Володя, - сказал Гриша.
- До свидания, малыш, - сказал Юрковский. Он все смотрел вслед Дауге.
- Ты его навещай, что ли... Просто так, зайди, выпей чайку - и все. Он
ведь тебя любит, я знаю...
Гриша кивнул. Юрковский подставил ему щеку, похлопал по плечу и вслед
за Быковым пошел к автобусу. Он тяжело поднялся по ступенькам, сел в
кресло рядом с Быковым и сказал:
- Хорошо было бы, если бы рейс отменили.
Быков с изумлением воззрился на него.
- Какой рейс? Наш?
- Да, наш. Дауге было бы легче. Или чтобы нас всех забраковали
медики.
Быков засопел, но промолчал.



Содержание раздела