Стругацкий Борис & Аркадий - Ночь На Марсе
Аркадий СТРУГАЦКИЙ
Борис СТРУГАЦКИЙ
НОЧЬ НА МАРСЕ
Когда рыжий песок под гусеницами краулера вдруг осел, Петр Алексеевич
Новаго дал задний ход и крикнул Манделю: "соскакивай!" Краулер задергался,
разбрасывая тучи песка и пыли, и стал переворачиваться кормой кверху.
Тогда Новаго выключил двигатель и вывалился из краулера. Он упал на
четвереньки и, не поднимаясь, побежал в сторону, а песок под ним оседал и
проваливался, но Новаго все-таки добрался до твердого места и сел,
подобрав под себя ноги.
Он увидел Манделя, стоявшего на коленях на противоположном краю
воронки, и окутанную паром корму краулера, торчащую из песка на дне
воронки. Теоретически было невозможно предположить, что с краулером типа
"ящерица" может случиться что-либо подобное. Во всяком случае, здесь, на
Марсе. Краулер "ящерица" был легкой быстроходной машиной - пятиместная
открытая платформа на четырех автономных гусеничных шасси. Но вот он
медленно сползал в черную дыру, где жирно блестела глубокая вода. От воды
валил пар.
- Каверна, - хрипло сказал Новаго. - Не повезло, надо же...
Мандель повернул к Новаго лицо, закрытое до глаз кислородной маской.
- Да, не повезло, - сказал он.
Ветра совсем не было. Клубы пара из каверны поднимались вертикально в
черно-фиолетовое небо, усыпанное крупными звездами. Низко на западе висело
солнце - маленький яркий диск над дюнами. От дюн по красноватой долине
тянулись черные тени. Было совершенно тихо, слышалось только шуршание
песка, стекающего в воронку.
- Ну ладно, - сказал Мандель и поднялся. - Что будем делать? Вытащить
его, конечно, нельзя. - Он кивнул в сторону каверны. - Или можно?
Новаго покачал головой.
- Нет, Лазарь Григорьевич, - сказал он. - Нам его не вытащить.
Раздался длинный, сосущий звук, корма краулера скрылась, и на черной
поверхности воды один за другим вспучились и лопнули несколько пузырей.
- Да, пожалуй, не вытащить, - сказал Мандель. - Тогда надо идти, Петр
Алексеевич. - Пустяки - тридцать километров. Часов за пять дойдем.
Новаго смотрел на черную воду, на которой уже появился тонкий ледяной
узор. Мандель поглядел на часы.
- Восемнадцать двадцать. В полночь мы будем там.
- В полночь, - сказал Новаго с сомнением. - Вот именно в полночь.
"Осталось километров тридцать, - подумал он. - Из них километров
двадцать придется идти в темноте. Правда, у них есть инфракрасные очки, но
все равно дело дрянь. Надо же такому случиться... На краулере мы были бы
там засветло. Может быть, вернуться на базу и взять другой краулер? До
базы сорок километров, и там все краулеры в разгоне, и мы прибудем на
плантации только завтра к утру, когда будет уже поздно. Ах, как нехорошо
получилось!"
- Ничего, Петр Алексеевич, - сказал Мандель и похлопал себя по бедру,
где под дохой болталась кобура с пистолетом. - Пройдем.
- А где инструменты? - спросил Новаго.
Мандель огляделся.
- Я их сбросил, - сказал он. - Ага, вот они.
Он сделал несколько шагов и поднял небольшой саквояж.
- Пошли, - сказал Новаго.
- Вот они, - повторил он, стирая с саквояжа песок рукавом дохи. -
Пошли?
И они пошли.
Они пересекли долину, вскарабкались на дюну и снова стали спускаться.
Идти было легко. Даже пятипудовый Новаго с кислородными баллонами,
системой отопления, в меховой одежде и свинцовыми подметками на унтах
весил здесь всего сорок килограммов. Маленький сухопарый Мандель шагал как
на прогулке, небрежно помахивая саквояжем. Песок был плотный, слежавшийся,
и следов на нам почти не оставалось.
- За краулер мне
